Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы
отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте не
отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела не так делаются
в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как
в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.
Во время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая приходилась ему внучатной сестрой.
В начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих
отправлял в часть.
— Отчего же непременно
в лиловом? — улыбаясь спросила Анна. — Ну, дети, идите, идите. Слышите ли? Мис Гуль зовет чай пить, — сказала она, отрывая от себя детей и
отправляя их
в столовую.
На другой день он тотчас же
отправил нарочного
в Кизляр за разными покупками; привезено было множество разных персидских материй, всех не перечесть.
В ответ на это Чичиков свернул три блина вместе и, обмакнувши их
в растопленное масло,
отправил в рот, а губы и руки вытер салфеткой. Повторивши это раза три, он попросил хозяйку приказать заложить его бричку. Настасья Петровна тут же послала Фетинью, приказавши
в то же время принести еще горячих блинов.
Для него решительно ничего не значат все господа большой руки, живущие
в Петербурге и Москве, проводящие время
в обдумывании, что бы такое поесть завтра и какой бы обед сочинить на послезавтра, и принимающиеся за этот обед не иначе, как
отправивши прежде
в рот пилюлю; глотающие устерс, [Устерс — устриц.] морских пауков и прочих чуд, а потом отправляющиеся
в Карлсбад или на Кавказ.
В этом, казалось, и заключалась главная цель связей его с старым повытчиком, потому что тут же сундук свой он
отправил секретно домой и на другой день очутился уже на другой квартире.
На это обыкновенно замечали другие чиновники: «Хорошо тебе, шпрехен зи дейч Иван Андрейч, у тебя дело почтовое: принять да
отправить экспедицию; разве только надуешь, заперши присутствие часом раньше, да возьмешь с опоздавшего купца за прием письма
в неуказанное время или перешлешь иную посылку, которую не следует пересылать, — тут, конечно, всякий будет святой.
Ноздрев был очень рассержен за то, что потревожили его уединение; прежде всего он
отправил квартального к черту, но, когда прочитал
в записке городничего, что может случиться пожива, потому что на вечер ожидают какого-то новичка, смягчился
в ту же минуту, запер комнату наскоро ключом, оделся как попало и отправился к ним.
Она велела ему спрятаться под кровать, и как только беспокойство прошло, она кликнула свою горничную, пленную татарку, и дала ей приказание осторожно вывесть его
в сад и оттуда
отправить через забор.
И такие поминки по Остапе
отправлял он
в каждом селении, пока польское правительство не увидело, что поступки Тараса были побольше, чем обыкновенное разбойничество, и тому же самому Потоцкому поручено было с пятью полками поймать непременно Тараса.
— Представь себе, скоропостижно! — заторопилась Пульхерия Александровна, ободренная его любопытством, — и как раз
в то самое время, как я тебе письмо тогда
отправила,
в тот самый даже день! Вообрази, этот ужасный человек, кажется, и был причиной ее смерти. Говорят, он ее ужасно избил!
Ведь
в будущий бы год
Ты собрал бы сам-сот,
И с хлебом караван
отправил бы
в столицу.
Иван Кузмич оборотился к жене и сказал ей: «А слышь ты, матушка, и
в самом деле, не
отправить ли вас подале, пока не управимся мы с бунтовщиками?»
Отправь ее завтра ж одну к родителям твоим: а сам оставайся у меня
в отряде.
Любопытство меня мучило: куда ж
отправляют меня, если уж не
в Петербург? Я не сводил глаз с пера батюшкина, которое двигалось довольно медленно. Наконец он кончил, запечатал письмо
в одном пакете с паспортом, снял очки и, подозвав меня, сказал: «Вот тебе письмо к Андрею Карловичу Р., моему старинному товарищу и другу. Ты едешь
в Оренбург служить под его начальством».
— Нет, Василиса Егоровна, — продолжал комендант, замечая, что слова его подействовали, может быть,
в первый раз
в его жизни. — Маше здесь оставаться не гоже.
Отправим ее
в Оренбург к ее крестной матери: там и войска и пушек довольно, и стена каменная. Да и тебе советовал бы с нею туда же отправиться; даром что ты старуха, а посмотри, что с тобою будет, коли возьмут фортецию приступом.
Хотя я не совсем был с ним согласен, однако ж чувствовал, что долг чести требовал моего присутствия
в войске императрицы. Я решился последовать совету Зурина:
отправить Марью Ивановну
в деревню и остаться
в его отряде.
— Послушайте, Иван Кузмич! — сказал я коменданту. — Долг наш защищать крепость до последнего нашего издыхания; об этом и говорить нечего. Но надобно подумать о безопасности женщин.
Отправьте их
в Оренбург, если дорога еще свободна, или
в отдаленную, более надежную крепость, куда злодеи не успели бы достигнуть.
Я стал ее читать: это был секретный приказ ко всем отдельным начальникам арестовать меня, где бы ни попался, и немедленно
отправить под караулом
в Казань
в Следственную комиссию, учрежденную по делу Пугачева.
— И то дело, — сказал комендант. — Ну, медлить нечего. Ступай готовить Машу
в дорогу. Завтра чем свет ее и
отправим, да дадим ей и конвой, хоть людей лишних у нас и нет. Да где же Маша?
Однообразно помахивая ватной ручкой, похожая на уродливо сшитую из тряпок куклу, старая женщина из Олонецкого края сказывала о том, как мать богатыря Добрыни прощалась с ним,
отправляя его
в поле, на богатырские подвиги. Самгин видел эту дородную мать, слышал ее твердые слова, за которыми все-таки слышно было и страх и печаль, видел широкоплечего Добрыню: стоит на коленях и держит меч на вытянутых руках, глядя покорными глазами
в лицо матери.
До Риги ехали
в разных вагонах, а
в Риге Самгин сделал внушительный доклад Кормилицыну, настращал его возможностью и даже неизбежностью разных скандалов, несчастий, убедил немедленно
отправить беженцев на Орел, сдал на руки ему Осипа и
в тот же вечер выехал
в Петроград, припоминая и взвешивая все, что дала ему эта поездка.
— Можете себе представить: подходит к вам эдакий страшный и предлагает: не желаете ли, бытие божие докажу? И за полбутылки водки утверждал и отвергал, доказывал. Очень забавно. Его будто бы даже били,
отправляли в полицию… Но, вот видите, оказалось, что он… что-то значит! Философ, да?
— Я, разумеется, понимаю твои товарищеские чувства, но было бы разумнее
отправить этого
в больницу. Скандал, при нашем положении
в обществе… ты понимаешь, конечно… О, боже мой!
Он отвез жену за границу, Бориса
отправил в Москву,
в замечательное училище, где учился Туробоев, а за Лидией откуда-то приехала большеглазая старуха с седыми усами и увезла девочку
в Крым, лечиться виноградом.
Мать сказала, что Сомовы поссорились, что у жены доктора сильный нервный припадок и ее пришлось
отправить в больницу.
Когда Самгин восхищался развитием текстильной промышленности, Иноков указывал, что деревня одевается все хуже и по качеству и по краскам материи, что хлопок возят из Средней Азии
в Москву, чтоб, переработав его
в товар,
отправить обратно
в Среднюю Азию. Указывал, что, несмотря на обилие лесов на Руси, бумагу миллионами пудов покупают
в Финляндии.
За границей, слыхать, молодых-то лишних
отправляют к неграм, к индейцам,
в Америку, а у нас — они дома толпятся…
— А ты пей, пей, говорун! Гляди, опять
в полицию
отправят.
В прошлом году я случайно узнал, что его третий раз
отправили в ссылку…
— Думать я начал
в Париже, нас туда 87 человек предусмотрительно
отправили на Всемирную выставку, русский отдел строить.
— А я
в то утро, как увели вас, взяла корзинку, будто на базар иду, а сама к Семену Васильичу, к Алексею Семенычу, так и так, — говорю. Они
в той же день Танечку
отправили в Кострому, узнать — Варя-то цела ли?
— Ужасающе запущено все! Бедная Анфимьевна! Все-таки умерла. Хотя это — лучше для нее. Она такая дряхлая стала. И упрямая. Было бы тяжело держать ее дома, а
отправлять в больницу — неловко. Пойду взглянуть на нее.
«Плох. Может умереть
в вагоне по дороге
в Россию. Немцы зароют его
в землю, аккуратно
отправят документы русскому консулу, консул пошлет их на родину Долганова, а — там у него никого нет. Ни души».
— Сорок три дня, 1225 рублей, а выдали нам на харчи за все время 305 рублей. И — командуют: поезжайте
в Либаву, там получите расчет и работу. А
в Либаве предусмотрительно взяли у нас денежный документ да, сосчитав беженцами,
отправили сюда.
— По необходимости, — ответил Варавка, поддев вилкой кубический кусок арбуза и
отправив его
в рот.
—
Отправлять на Орел, там разберут. Эти еще зажиточные, кушают каждый день, а вот
в других дачах…
Убедило его
в этом напряженное внимание Фроленкова и Денисова, кумовья сидели не шевелясь, застыв
в неподвижности до того, что Фроленков, держа
в одной руке чайную ложку с медом, а другой придерживая стакан, не решался
отправить ложку
в рот, мед таял и капал на скатерть, а когда безмолвная супруга что-то прошептала ему, он,
в ответ ей, сердито оскалил зубы.
— Еще несколько слов. Очень хорошо известно, что евреи — искусные пропагандаторы. Поэтому расселение евреев черты оседлости должно иметь характер изоляции, то есть их нужно
отправлять в местности с населением крестьянским и не густым.
Клим деловито заговорил о том, что Диомидова необходимо
отправить в больницу.
Но Тагильский, видимо, не нуждался ни
в оправданиях, ни
в объяснениях, наклонив голову, он тщательно размешивал вилкой уксус и горчицу
в тарелке, потом стал вилкой гонять грибы по этой жидкости, потом налил водки, кивнул головой хозяину и, проглотив водку, вкусно крякнув,
отправив в рот несколько грибов, посапывая носом, разжевал, проглотил грибы и тогда, наливая по второй, заговорил наконец...
Вот он кончил наслаждаться телятиной, аккуратно, как парижанин, собрал с тарелки остатки соуса куском хлеба,
отправил в рот, проглотил, запил вином, благодарно пошлепал ладонями по щекам своим. Все это почти не мешало ему извергать звонкие словечки, и можно было думать, что пища, попадая
в его желудок, тотчас же переваривается
в слова. Откинув плечи на спинку стула, сунув руки
в карманы брюк, он говорил...
— Как ты смеешь, когда барин приказывает? — закричал Тарантьев. — Что ты, Илья Ильич, его
в смирительный дом не
отправишь?
Он
отправил однажды какую-то нужную бумагу вместо Астрахани
в Архангельск. Дело объяснилось; стали отыскивать виноватого.
«
В неделю, скажет, набросать подробную инструкцию поверенному и
отправить его
в деревню, Обломовку заложить, прикупить земли, послать план построек, квартиру сдать, взять паспорт и ехать на полгода за границу, сбыть лишний жир, сбросить тяжесть, освежить душу тем воздухом, о котором мечтал некогда с другом, пожить без халата, без Захара и Тарантьева, надевать самому чулки и снимать с себя сапоги, спать только ночью, ехать, куда все едут, по железным дорогам, на пароходах, потом…
Он мало об этом заботился. Когда сын его воротился из университета и прожил месяца три дома, отец сказал, что делать ему
в Верхлёве больше нечего, что вон уж даже Обломова
отправили в Петербург, что, следовательно, и ему пора.
— Потом, как свалит жара,
отправили бы телегу с самоваром, с десертом
в березовую рощу, а не то так
в поле, на скошенную траву, разостлали бы между стогами ковры и так блаженствовали бы вплоть до окрошки и бифштекса.
Дело
в том, что одному «малютке» было шестнадцать, а другому четырнадцать лет, и Крицкая
отправила их к дяде на воспитание, подальше от себя, чтоб они возрастом своим не обличали ее лет.